В Москве растёт спрос на натуральную еду. Однако законов, регламентирующих продажу эко-продуктов, в России пока нет.
Каждый продукт для своего ребенка Зоя проверяет нитрат-тестером. «Мы съедаем килограммы консервантов, красителей. Даже в лекарствах красители и консерванты, невозможно выбрать среди них какое-то гипоаллергенное», - говорит Зоя Милоян.
Пищевая аллергия Вани заставила ее отказаться от походов в супермаркеты. Зоя была вынуждена влиться в модную теперь в Москве волну ценителей здоровой еды. Продукты для сына она смогла найти лишь на подмосковных фермах через интернет-магазин.
«У них все подробно написано, откуда продукты привозят. Сначала я попробовала. В принципе результаты меня устроили. Практически никогда у них не бывает продуктов, когда завышена норма нитратов».
Вся еда теперь для нее делится на опасную и безопасную. А вот «био» она, или «эко», или «органика» - Зоя даже разбираться не стала. Натуральные продукты в столице – дефицит. Тут не покапризничаешь.
«Органика – это еда без химикатов, - говорит Зоя Милоян. – Здесь, конечно, они все-таки есть. Но в пределах допустимой нормы».
«Мы производим и продаем фермерские продукты, - объясняет Андрей Машук, гендиректор интернет-магазина по доставке натуральных продуктов. – Мы не заявляем о том, что это продукты органические».
Создавая интернет-магазин по доставке натуральных продуктов, Андрей Машук объехал все Подмосковье. Он знает, что 75% частных фирм можно смело ставить по химии двойку. Но клеить марку «органика», несмотря на очевидные финансовые бонусы, Андрей не может.
«Потому что органической продукции в России сегодня нет, - безапелляционно заявляет Машук. – А даже если она и есть, - многие наши фермеры производят действительно органическую продукцию, – доказать это невозможно. Чтобы это доказать, надо иметь четкую и понятную законодательную базу».
Фермер Павел Иванов показывает нам свое хозяйство. Он мог бы быть одним из первых отечественных поставщиков органической еды в квартиры не только москвичей, но и парижан или даже ньюйоркцев.
«Такую продукцию в большом количестве производят, например, в той же Австралии, Полинезии, Микронезии. Пестициды и минеральные удобрения просто туда никогда не завозились. То есть они, так сказать, на «первобытном» сельскохозяйственном производстве», - заявляет профессор Сергей Хотимченко, заведующий лабораторией пищевой токсикологии ФГБУ «НИИ Питания» РАМН.
Павел Иванов тоже создавал ферму по дедушкиному рецепту. 60 лет назад, когда химикатов еще не было, от грызунов заводили козла. Павел поступил так же.
«Вот у меня, так сказать, старожил – Боря, - показывает Павел Иванов на большого козла. – Грызуны не любят запах козла и не приходят во двор. Натуральная защита от вредителей сельского хозяйства».
Как его дед и бабка, он кормит своих животных тем, что ест сам. «Вот здесь кукуруза, овес, ячмень, пшеница, семечки маленько».
Возможно, для российского фермера Павел излишне сентиментален. Но эта привязанность к животным для него есть гарантия качества.
«Мне один человек сказал: ты будешь «Гринписом» или бизнесом заниматься? Но я думаю, что надо совместить «Гринпис» и бизнес. Почему нет-то? Химия, конечно, да. Выгодна чем? Вместо 15 литров молока с коровы ты выжмешь 30. Но через три года корова приходит в негодность. А я своих держу – они будут до 17 лет и рожать, и молоко давать. В итоге я возьму сроком, а не количеством», - говорит фермер.
Он соблюдает по интуиции. Но только этого совсем недостаточно.
«Он должен соблюсти одно очень важное требование, - отмечает профессор Сергей Хотимченко. – В течение двух-трех лет на этих лугах, где он выращивает траву, которая пойдет потом для кормления животных, не должны применяться ни пестициды, ни другие средства защиты растений».
Официально в России больше 3000 гектаров органических угодий. Это одна сотая процента от всех пустующих полей страны. Но для того чтобы производить свою органику, фермеру Иванову нужно эти поля арендовать, но для этого нужны деньги, а значит – нужно освоить московский рынок.
«Утреннее молоко отстаивается. Сливочки отделяются и собираются наверху», - показывает свои пластиковые бутылки с молоком Ольга Иванова, жена фермера.
Семейная пара каждый день делает сливочное масло с многочисленными наполнителями, кефир, ряженку, сметану. Не освоили только сыр. В рецептуре нет никаких красителей, заменителей, стабилизаторов. Даже закваска всегда своя.
Кажется, и правда, что на этой ферме нет ни капли химии. «Пищевая сода – это единственное моющее средство, которое мы используем в своем хозяйстве. Она прекрасно удаляет кислотность, прекрасно все отмывает и никакого вреда не наносит», - рассказывает Ольга Иванова.
Но расширять число покупателей Павлу еще рано.
«Мы такие продукты не берем, хотя они органолептически очень нравятся. Очень вкусная продукция. Но у таких производителей нет документов. Любой наш покупатель у нас может потребовать сертификат. У бабушки я же сертификат не потребую, а если потребую – сами знаете, что она мне ответит», - комментирует Андрей Машук.
Для сертификата Павел начал строить цех переработки, как положено, по госстандартам, но за неделю до окончания строительства выяснилось, что правила опять поменялись. «То есть в коровнике не должно быть никого, кроме коров», - говорит он.
«То есть я должна построить курятник, поросятник, козлятник. У меня земли – 14 соток», - возмущается жена фермера.
Чтобы возвести все, что требуется для сертификации, нужно три миллиона рублей. Это без учета расходов на пустующие арендованные поля. В такие моменты Павлу – бывшему телохранителю, и Оле – бывшему работнику суда, кажется, что нет в мире ни справедливости, ни защиты.
«Какие там нормы выставлены – бред! Ни один совхоз в округе по этим нормам не ответит», - говорит Павел Иванов.
Еще обидней ему от того, что почти вся привозимая из-за границы органика стоит в три раза дороже и подчас сомнительна.
«Здесь написано, что этот йогурт сделан из нормализованного молока, то есть оттуда убрали часть жира, и с добавлением сухих веществ, - читает этикетку Андрей Машук. – Что такое сухие вещества? Это сухое обезжиренное молоко. А его нельзя назвать молоком. Не факт, что этот йогурт продается в магазинах во Франции, как написано на упаковке. Его могли изготовить специально для России. Потому что во Франции, как я подозреваю, продукт с такими показателями не смог бы стать на полку магазина».
Как бы то ни было, фермер Иванов прекрасно понимает: чтобы начать продавать продукты как органические, ему нужно еще лет пять и миллионов десять.
«Когда он привел это все в тот порядок, который прописан, он дальше должен пригласить организацию, которая дает право подтверждения, что это », - объясняет профессор Сергей Хотимченко.
«Это надо к каждому фермерскому хозяйству или заводу представить сотрудника, который ежечасно будет наблюдать за процессом переработки молока», - восклицает фермер Иванов.
Пока чиновники решают, кого, где и как обучать, кому давать субсидии, а кому – нет, фермер пытается заработать на поля фактически на честном слове. Уже сейчас за качеством его молока следит куда больше людей, чем будет положено по закону на одного органического фермера.
«Да меня, если честно, придут и грохнут за своего ребенка, если у него что-нибудь случится из-за моего молока. Мои же пацаны скажут: чем ты напоил моего ребенка? Да оглоблей по горбу дадут», - смеется труженик села.
Источник: телеканал Москва-24 (15 декабря 2012)